Космоэколухи - Страница 116

116

«Да мы в своих желтых комбезах на этой поляне – как пельмени на тарелке!» – сообразил пилот.

– Всем лежать! – надрывались охранники, продолжая вести огонь – из надежного укрытия, разумеется. Киборг и тот спрятался за деревом, не рисковать же дорогой техникой ради каких-то рабов.

«А если шевельнемся – то как движущиеся пельмени. Кто первый не выдержит – того и сцапают».

Тед все-таки повернул голову, вдохнул – и пикирующая прямо на него тварь за долю секунды превратилась из заоблачной точки в черную дыру. Парня захлестнуло воздушной волной, глаза сами зажмурились. Что-то огромное и мощное ворохнулось в волоске от кожи, источая такую немыслимую, первобытную жуть, что ни шевельнуться, ни закричать.

Потом воздух устремился обратно, с хлопком заполнив пустоту на месте взлетевшей твари, и все закончилось: ни криков, ни пальбы, только медленно разжимающиеся когти на сердце.

Когда Теодор приподнял голову, синеглазой девушки рядом не было.

Пилот ошеломленно уставился на примятые кустики, совершенно не к месту спохватившись, что даже не знает имени своей погибшей соседки. За весь день так и не сподобился спросить. А теперь от нее осталось лишь несколько алых капель на земле да отлетевший в сторону мешок.

– А ну за работу! Ишь, разлеглись! – невозмутимо покрикивали охранники, ногами и хлыстиком помогая рабам очухаться. – Все, везунчики, можете уже не трястись! Сегодня вам осталось только нас бояться!

Тед встал сам, машинально отряхнул колени, хотя к ним ничего не прилипло. Из горловины сплющенного, попавшего под живот мешка сочилась розовато-белая слизь. Кустики постепенно расправлялись, стирая последнюю память о безымянной жертве.

– Возьми ее садок, – шепотом подсказал Бьёрн, – а то вечером ввалят.

Пилот медленно, как загипнотизированный, шагнул и подобрал мешок. Он оказался увесистым, раза в два тяжелее раздавленного. Девушка действительно хотела жить. Хотя бы так.

На поле снова закипела работа, а Тед продолжал стоять столбом, невидяще глядя на ничем не примечательное место. На миг отвернись – и все, уже не найдешь.

Бритоголовому охраннику это не понравилось.

– Эй, чего застыл? – стрельнул он хлыстиком. – Болтать не с кем стало? Ну и отлично, меньше отвлекаться будешь!

Тед так же заторможенно развернулся – и со всего маху огрел бандита мешком по уху. Удар получился мягкий, зато сочный и громкий, будто внутри разом лопнуло два десятка яиц. Голова охранника мотнулась, он взмахнул руками и сделал два заплетающихся шага вбок, пытаясь сохранить равновесие, но озверевший пилот бросился на него и повалил. Плантация снова залегла: плазмомет, за который охранник продолжал цепляться мертвой хваткой, оплевал все вокруг и выкосил широкую полосу в кустарнике. Бритоголовый оказался тем еще бугаем, усыпить его с одного хука не удалось, а второго не последовало: уже летящий к цели кулак перехватили и рванули назад с такой сокрушительной и точно приложенной силой, что плечо с хрустом выскочило из сустава. Тед взвыл от дикой боли, а потом его за эту же руку сорвали с жертвы, как тряпку, и швырнули лицом в землю.

…Последнее, что запомнил парень, – спина удаляющегося киборга. Охранники уже и сами справлялись…

* * *

Утром Теодора втолкнули обратно в барак. Холодный пол карцера и боль в плече не дали парню уснуть, поэтому синяки вокруг глаз у него были почти одинаковые, только левый с багровым оттенком. Вениамин поспешил вправить ему руку, но за ночь она сильно опухла и почти не слушалась. Максимум – пальцами пошевелить.

«Больничный» Теду не выписали, выгнали на поле вместе с остальными, и дневную норму он, разумеется, провалил. Если бы не друзья, державшиеся рядом и украдкой подбрасывавшие ему пиявок, то вечером огреб бы еще и за «лень», а так всего лишь остался без ужина. Впрочем, не больно-то и хотелось.

– Ну что, отпала охота киборгов защищать? – поинтересовался Бьёрн, когда пленники уже улеглись.

Тед только скрипнул зубами и перевернулся на спину. Лечь на другой бок рука не позволяла.

– Эй, парень, на меня-то зачем злиться? – смягчил тон рудокоп. – Мы с тобой в одной заднице. Я тоже поначалу ерепенился – пока все зубы на месте были и больше шести пальцев гнулось. Заступался за друзей, отстаивал свои принципы, честь и совесть… что в итоге оборачивалось еще большим унижением. А потом сообразил, что охранников это только веселит. Они эту плантацию терпеть не могут: грязь, жара, скука, и их единственное развлечение – наши бунты. Ты что, до сих пор не понял, что охранник тебя спровоцировал?

– Понял, – соврал Тед, – и что с того? Этот сукин сын нарывался на трепку, и он ее получил.

– Дурак, – сочувственно вздохнул Бьёрн. – Долго ты тут не протянешь. Карцер – это еще цветочки. Могут и голышом на солнцепеке привязать, и за ноги подвесить, и выпороть так, что половина кожи слезет.

– Как ее звали? – неожиданно спросил пилот.

– Кого? – растерялся рудокоп.

– Ту синеглазую девушку.

Бьёрн задумался.

– Вроде Алиса, – неуверенно сказал он. – А зачем тебе?

– Сообщу родным.

– Ты что, совсем ку-ку?! Позвонишь или письмо напишешь?

– Ага. Когда отсюда выберусь.

– Как?

– Еще не знаю. Но я так просто не сдамся, – пробормотал пилот, глядя в темноту. И повторил за старым олигархом: – Какой бы паскудной ни была жизнь, в ней все-таки иногда случаются чудеса.

– Ты и в зубную фею до сих пор веришь? – хмыкнул Бьёрн.

– Нас ищут, – упрямо сказал Тед. – И обязательно найдут.

– Ну да, – печально согласился рудокоп. – Конечно. Ерунда, что Медуза в два с половиной раза больше Земли, по орбите крутится спутник-шпион, а лагерь идеально замаскирован. Это магия, сынок, как я Рикки говорил, когда мы на ночь сказки читали.

116